Война, 1943 год…
Весной вернулись мы из плена.
В Гжатске женщина одна
Сама живя в полуподвале,
Приютила нас.
Сверху два этажа — военный госпиталь,
Вокруг — забор из кирпича широкий,
На нём солдаты любили отдыхать,
Свежим воздухом дышать,
Солнечные ванны принимать.
Каждый день мы с мамой на почту уходили,
Надеясь весточку от папы получить.
Он воевал на фронте.
А старшую сестру фашисты в Германию угнали.
О них тогда мы ничего не знали.
В конце лета шли мы с мамою домой.
Как всегда, ни с чем.
Вдруг мама говорит: «У нас случилось что-то».
Солдаты на заборе кто плачет, кто смеётся.
Вошли во двор — никто нам даже слова не сказал,
Как будто языки у всех поприсыхали.
Мы подошли к двери — солдаты в голос зарыдали.
Мне страшно стало, по спине мурашки побежали.
Открыли дверь. А там, в подвале у стены,
Папа мой стоял.
Я резко повернулась,
В мамин подол лицом уткнулась.
Долго меня оторвать от мамы не могли.
Наконец я папу обняла,
До поздней ночи на его коленях просидела.
Вскоре средняя сестра с работы прибежала —
Весёлая, кусочек хлеба принесла.
Увидев папу, ахнула и в обморок упала.
Кусочек хлеба выпал из её руки.
Там, в плену, мы каждый день
Надеялись и ждали,
Что он придёт, он нас спасёт,
Он нас освободит.
И он пришёл!
Почему же эта радость
Нам сердце проколола острою иглой?
Этот образ папин
С детских лет всегда стоит передо мной.
Нет, не во сне, а наяву:
Погоны золотые, портупея, кобура.
Причёска бабочкой, усы большие.
Глаза, его глаза — такие близкие, родные.
Но почему-то в папиных глазах
Всегда блестели слёзы.
Этот образ папин я унесу с собой.
Может там, в загробном мире,
Встречу я его и, как тогда,
Как в детстве, обниму и поцелую.
Губами высушу его хрустальную слезу…
