Признаюсь честно, я всегда считала, что в морге работают только патологоанатомы и единственная их обязанность — проводить вскрытие тел. Каковым же было мое удивление, когда я узнала, что там соседствуют две разные службы, выполняющие свои определенные задачи.
Сергея Пальцева, интеллигентного мужчину с аристократичными чертами лица, легче представить в школе в качестве преподавателя, чем у прозекторского стола. Уже 20 лет он возглавляет патологоанатомическое отделение (общий стаж работы — 24 года).
Его отец работал невропатологом, и Сергей решил пойти по родительским стопам. В начале обучения в Томском медицинском институте даже не помышлял о патанатомии, но позднее заинтересовался этой фундаментальной наукой.
Ежедневно патологоанатомы проводят десятки гистологических исследований операционного и биопсийного материала больных (а за год — порядка 7,5 тысячи), изучая под микроскопом крошечные фрагменты ткани из различных органов.
«Мы работаем с материалами, которые доставляют нам из хирургического, гинекологического и других лечебных подразделений больницы. Наша задача — исключить злокачественные процессы, установить морфологические изменения, — поясняет специалист. — Как правило, мы не знаем своих пациентов, видим только их истории болезни и направление на исследование. Благодаря нашей лабораторной работе человеку ставят точный диагноз, пациента вовремя оперируют, и он выздоравливает».
На сегодняшний день отделение полностью оснащено современным оборудованием. С 2019 года здесь начали проводить иммуногистохимические исследования. Данная методика позволяет уточнить происхождение опухоли и подобрать нужное лечение.
Проблема патологоанатомического отделения — кадровый голод. В эту профессию идут немногие. Сейчас в отделении работают три врача и пять лаборантов.
Очаровательная и улыбчивая Марина Овечкина признается, что с детства тяготела к медицине. Лечила всех кукол и игрушечных зверей. За ее плечами медицинский колледж, работа медсестрой в хирургическом отделении и лечебный факультет Сургутского медицинского института. Для прохождения интернатуры выбрала патанатомию.
«Мне нравится проводить гистологические исследования под микроскопом. Но узнать, как устроен организм человека изнутри, тоже было интересно. Первое вскрытие, на котором я присутствовала студенткой медколледжа, было у судмедэкспертов. Вот там-то все гораздо страшнее, — рассказывает девушка. — Хочу сразу развеять миф о том, что профессии патологоанатома и судмедэксперта — это одно и то же. Первый проводит аутопсию пациентов, умерших своей смертью в больнице, а также исследование «безликого» биопсийного материала. А второй работает с жертвами, скончавшимися от насильственной смерти, в результате ДТП и т.д.».
Марина старается относиться к своей профессии хладнокровно, не пропуская через себя эмоции. «Я просто делаю свою работу, помогаю установить причину смерти. Признаюсь, очень тяжело бывает, когда приходится вскрывать детей, — вздыхает она. — Моему сыну три года, и для меня как для мамы это тяжелое бремя».
А ее свекровь опасается, что в период пандемии невестка может заразить себя и домашних коронавирусной инфекцией. Чтобы этого не произошло, вскрытие зараженных COVID-19 патологоанатомы проводят в защитных костюмах.
Рядом со входом в патологоанатомическое отделение находится нефтеюганский филиал бюро судебно-медицинской экспертизы ХМАО — Югры. Его сотрудники вместе со следователями, криминалистами и оперативниками выезжают на место того или иного чрезвычайного происшествия, осматривают трупы, определяют ориентировочно время и причину смерти.
В здании бюро судмедэксперты проводят вскрытие тел. Заказчиками подобной экспертизы выступают следственные органы, суд или прокуратура.
«В судах заключение судмедэксперта приравнивается к показаниям свидетеля. Например, адвокат говорит, что его подзащитный нанес всего три удара, а в итоге у трупа мы обнаружили 20 ножевых ранений, все это фиксируется в суде», — объясняет Алексей Чернаков.
Почти 30 лет он возглавляет нефтеюганское бюро судебной медэкспертизы. В его подчинении два судмедэксперта, лаборанты, медицинские регистраторы и санитары. Врачи по очереди находятся на круглосуточном дежурстве и выезжают на любое ЧП со смертельным исходом, произошедшее в Нефтеюганске или Нефтеюганском районе.
Алексей Леонидович вспоминает, что в начале его карьеры работать было труднее: «В лихие 90-е еженедельно было по пять убийств: одного задушили в Каркатеевых, второго зарезали в Нефтеюганске, третьего застрелили на стоянке… Мы даже с семьями реже виделись, чем с сотрудниками полиции».
В обязанности судмедэкспертов входит также освидетельствование живых лиц и выдача заключения о тяжести повреждений и способе нанесения побоев и увечий, полученных в результате драк и домашних скандалов.
В 2020 году врачи нефтеюган¬ского бюро судебно-медицинской экспертизы выезжали 52 раза на ЧП со смертельным исходом в Нефтеюганск и район, провели исследование 545 трупов. Более 2000 человек обратились в бюро с телесными повреждениями.
Новогодние дежурства прошли относительно спокойно. С начала 2021-го судмедэксперты выезжали на ЧП всего пять раз: четыре — в город, один — в район.
Беседуя с Алексеем Чернаковым, я поразилась: как человек, видевший смерть в самых страшных ее проявлениях, может излучать такой заряд оптимизма и жизнелюбия, обладать хорошим чувством юмора?
«Если бы не шутил, давно бы сломался. Какими бы мы ни казались отстраненными, рубцов на сердце хватает. Нам многие говорят: вы ко всему привыкли. Это не привычка — скорее медицинский долг. Не скрою, мне и друзей своих приходилось вскрывать. Кажется, работаешь всю жизнь в этой сфере, что сложного? А когда кто-то близкий умирает, теряешься и не знаешь, что делать», — делится сокровенным доктор Чернаков.
Переключиться помогают семья и спорт. Алексей Леонидович регулярно ходит в бассейн, многие годы играет в бильярд.
В завершение беседы интересуюсь минусами его работы. Отвечает со свойственной ему иронией: «В любой профессии они есть. Мы с вами в тепле разговариваем, а где-нибудь сейчас лесоруб в 40-градусный мороз деревья валит. Разве ему проще?»
Вполне обычный и в то же время такой особенный человек. Завтра утром он снова пойдет на работу в морг — в то место, о котором многим даже подумать страшно.
