Из воспоминаний Валентины Григорьевны Портнягиной:
«Жила с семьёй в деревне Форпост Омской области. Семилетней девочкой узнала о войне. В семье было трое детей. Отец перед началом войны уехал в Омск на повышение квалификации и не вернулся. Говорили, что живёт с другой женщиной, которая помогла ему не попасть на фронт. Осталась мама одна с тремя детьми. Тяжко ей было.
Детей на работу определили. В поля отправили осот полоть. Он колючий. Перчаток не было. Руки исколоты. Нам за это три пряника давали в конце дня. Пряники давали лишь в течение года, а потом ничего.
Училась в школе. В каждом классе печка была для отопления. Сядем возле печки, один читает материал, остальные слушают. Ведь единственный учебник на весь класс. Так и читали по цепочке.
В школу нас возили на подводе за 40 км от деревни. А после уроков подвода развозила нас по рабочим местам. Во время сбора урожая работали по ночам. Привезут нас на ток зерно веять, а мы голодные, уставшие. Вею зерно и в рот зёрнышки кладу. Где жую, а где и глотаю не жуя. Ночью спать хотелось, лягу на зерно и сплю. Начальник тока ходил и будил нас криком: «Вставайте!»
Помню случай. Последний звонок. Нам даже книги в библиотеку сдать не дали, сразу забрали на ток. Спрятаться хотели с подругой, да куда там. С подводы слез конюх и нас, как цыплят, покидал в подводу. Поехали в ночь. Местность болотистая. Подвода в болоте завязла. Кто успел, соскочил с подводы. Я и подруга моя не успели. Хорошо, что доярки недалеко коров пасли и услышали наши крики. Мама моя нас вытащила из болота.
Время было голодное. В основном ели траву: дикий лук, медуницу — лишь бы хоть чем-то живот набить. Медуницу мешками собирали. Домой принесём, мама её порежет и в печке томит. Потом молоком заливала и варила. Получалось вроде похлёбки, её и ели. Весной картошку в огороде гнилую собирали, которую просмотрели во время уборки урожая. Мама её сварит, помнёт, муки чуток добавит и лепёшек напечёт. Такими вкусными эти лепёшки казались!
Осенью в колхозе маме за трудодни зерно давали. Помню, 5 кг пшеницы принесла. Блинов нам немного испекла. Так пшеницу эту всю зиму растягивали. Муку мололи сами жерновами.
Весной в школьном погребе остатки картошки директор разрешал детям брать. Но брали те, чьи отцы на фронте были. Мой отец не был, поэтому директор разрешал мне картошку брать после всех. Хорошую-то выберут, а гнилую оставляли, вот гнилую я и собирала. Погреб иногда затапливало, картошку мотыгой дети ловили.
Обуви не было. Нижнего белья тоже. Девочки длинные юбки носили. Были у меня галоши, так я в них и зимой и летом ходила. Не по размеру были, я их верёвкой к ногам привязывала, чтоб не падали. На зиму мама связала мне чулки и носки. После улицы на печку сразу залезали, ноги от холода горели.
После работы играли в гребёнки. Работа работой, а детства хотелось.
О победе узнала в школе. Директор всех собрал в коридоре во время урока и объявил, что СССР одержал победу над фашистами. Все плакали: и дети, и учителя».
Из воспоминаний Ивана Ефимовича Портнягина:
«Я жил в селе Кабанье Омской области. Семь лет мне было, когда война началась. В семье детей было пятеро. Никто и подумать не мог о том, какие трудности впереди. Отца и старших братьев забрали на фронт. Женщин и детей направили на работу в колхоз.
Дети старше пяти лет уже трудились, как взрослые. Например, мой пятилетний брат был на домашнем хозяйстве: огород полол, за коровой ухаживал. Я ему завидовал, так как мне приходилось работать в колхозе. Летом на сенокосе я сено копнил. Был закреплён за скотником. Мы сено возили на ферму и скирдовали. Я наверху скирды стоял, а снизу мне сено подавали.
Тяжело было, да деваться некуда. Солярку помогал возить в поля. Бочки с горючим перекатывал. Осенью на току работал — зерно веял. Я был невысокого роста, мне ящик под ноги ставили, чтоб до веялки доставал.
Среди начальников были и такие, которые детей били по любому поводу. Не жаловались мы, терпели. Зимой на ферме скотникам помогал сено коровам раздавать.
Дома у нас корова была. Но молоко мы в колхоз сдавали и получали за него буквально копейки, на которые и не купишь ничего. Мама деньги откладывала. Девочки на ферме доярками работали. Руками доили. Руки с непривычки в кровавых мозолях.
Учиться не давали в школе, нужны были рабочие руки. День и ночь работали.
О победе как узнал, уже и не помню. Наверное, по радио сказали, а люди разнесли по селу. Но помню, как плакал от радости».
Из воспоминаний Татьяны Филипповны Головковой:
«Моя семья жила в Пермской области. У родителей родились 16 детей, но шесть из них умерли от тифа либо в младенчестве, либо в раннем детстве.
На начало войны у наших пожилых родителей осталось десять детей. Пять старших сестёр были замужем, имели собственных ребятишек. Мне было десять лет.
22 июня 1941 года в деревне отмечали праздник Святой Троицы. Были массовые гулянья. Женщины пели песни, мужчины играли в «городки», кругом бегали дети. И вдруг из сельского совета бежит секретарь. «Война с Германией началась», — громко крикнул он. Сразу всё смолкло. Мужчины и женщины побежали домой.
Вечером привезли повестки из военкомата. Отца на фронт не взяли из-за возраста, а вот мужья сестёр ушли на войну. Всю ночь женщины собирали мужей, отцов и братьев на фронт. Утром к зданию сельсовета приехало несколько грузовиков, и мужчин увезли. Все женщины плакали. И начались в деревне тяжёлые времена.
Женщин и детей отправили на работу в поля. Старшие сёстры приводили к нам своих детей, чтобы оставить под приглядом мамы. На работу она не ходила, сказывались возраст и болезнь ног. Дети занимались на колхозных полях прополкой.
Отец работал в конюшне, а потом в поле. На конюшню и мы приходили ему на помощь: навоз чистили, поили-кормили лошадей.
Во время войны дети в школу ходили по желанию. Я три класса окончила и бросила: старшей сестре надо было помогать по хозяйству, с детьми, да и трудиться в колхозе. Тяжело было совмещать работу и школу. Учителей-мужчин тоже забрали на фронт, в школе остались только женщины.
Еды не хватало, постоянно хотелось есть. В качестве пищи использовали траву пекан, сдирали кору с деревьев, чтобы сделать из неё муку — сами в ступе мололи или ходили молоть на мельницу. Из такой муки мама лепёшки пекла. Весной картошку гнилую на полях собирали, она тоже едой считалась. За трудодни колхоз давал немного муки, из которой пекли домашний хлеб.
Выручал и свой огород. Летом собирали грибы и ягоды, но себе оставляли мало, так как лесные дары нужно было сдавать колхозу. То, что удавалось оставить себе, сушили. Этим занималась мама, а потом с ногами мучилась. Помню, как она делала себе лекарство из муравьёв. Насекомых собирали мы, для этого смазывали горлышко бутылки постным маслом и закапывали в муравейник. Мураши на масло лезли в бутылку.
Мама готовила из муравьёв отвар и наносила его на ноги. Этим лекарством и внука исцелила от последствий рахита. Мальчик, переболев им, не мог ходить. С помощью отвара и массажа ребёнок снова пошёл. Ох, и радости-то всем было!
Из-за голода в обмороки в поле падали. Я во дворе упала, сил не было вообще. Лежала дома, на работу не могла ходить. Одна из старших сестёр самовольно меня на колхозной лошади в больницу отвезла. Её потом председатель наказал: снял с неё пять трудодней.
В больнице я была недолго. Кормили нас там хлебом с маслом и водой. Я сама хлеб не ела. Два куска спрятала под подушку, чтобы маме привезти гостинец. До сих пор не знаю, съела она сама или внукам поделила.
После выписки сразу вышла на работу. Сёстры на сеялке работали. Целый день на ногах, с работы приходили и падали от усталости, я ещё после работы маме по дому старалась помочь.
Рожь, пшеницу убирали серпами, снопы вязали. Перед уборкой зерна всех предупреждали о том, чтобы зерно не ели и колосья не собирали, за это грозил тюремный срок на пять лет. Таков был приказ Сталина. Боялись. Свою еду с собой в поле брали. Каждый день перед работой бригадир сообщал о том, что происходило на фронтах войны.
Мама лён собирала, пряла его и ткала полотно. Это полотно сдавала в колхоз на нужды фронта. За эту работу ей трудодни давали.
Сено готовили сами, косили косами. Сёстры мои старшие всегда передовиками были, их бригадир всегда хвалил. Я тоже от сестёр не отставала, 17 соток однажды накосила сена.
В колхоз сдавали молоко, мясо, шерсть, яйца. Две овцы у нас было. Мама их берегла, стригли их, мама нам вязала носки и варежки. Но овец пришлось зарезать, чтобы сдать мясо.
Отмечали церковные праздники, но делали это после работы. Пели и танцевали под гармонь и балалайку. Война войной, а жизнь продолжалась. И это было нашей отдушиной.
О победе узнали в поле. Приехал бригадир и начал что-то женщинам говорить. Женщины вилы побросали и бежать с поля, я за ними. В деревню прибежали, а там переполох. Слёзы, смех. Там и узнала о победе.
Мало вернулось домой мужчин с фронтов. У всех моих пяти сестёр мужья погибли. Иные, немногие, возвращались калеками: кто без руки, кто без ноги. После войны я старшим сёстрам очень помогала».
Фото из личного архива героев материала
