Из воспоминаний Наили Исмагиловны Ахтареевой:
«Войну я встретила в деревне Игенчеляр (Гафурийский район, Башкирия). Мне было девять лет. В семье было пять детей, я — второй ребёнок. Отец в сентябре 1941 года ушёл на фронт, а через два месяца на него пришла похоронка.
Тяжело было без кормильца. Старших детей зачислили в колхоз, в котором все работали за трудодни. Младшие сидели дома, вели хозяйство. Всем пришлось повзрослеть раньше срока. Я трудилась на прополке полей. В нашем подсобном хозяйстве были корова и куры, но все полученные от них продукты мы отдавали в колхоз. Мама, стараясь нас, полуголодных, утешить, говорила, что все солдаты, в том числе папа (ещё до гибели), должны хорошо питаться, чтобы защитить страну и нас.
Осенью картошку копали на полях и выдёргивали свёклу. Мама, работая на ферме, иногда приносила домой обрат (обезжиренное молоко) — вода водой. Мы и ему рады были, выпьем — и на работу или в школу.
В шесть утра начинался рабочий день и для взрослых, и для детей. Весной сажали овощи, летом пололи траву, осенью убирали урожай. На работу ходили голодные. Мама нам с собой давала печёную картошку, но её было мало — есть хотелось постоянно.
Мать старалась на огороде вырастить хоть немного пшеницы, и я иногда в поле колоски собирала (что было под строжайшим запретом). Наберу, принесу домой, мама вышелушит колосья, а полученное зерно положит в ступку и толчёт. Из такой муки похлёбку варили или добавляли её в мороженую картошку и пекли картофельные лепёшки.
Картошку весной в полях собирали, а она вся мёрзлая после зимы. Помнёт ее мама, просушит в печи и из этой смеси напечёт лепёшек. Помню, соседи наши всей семьёй от таких лепёшек отравились и умерли. Картошку они на огороде закопали в яме, чтобы излишки в колхоз не отдавать. Вероятно, реакция какая-то произошла, раз картошка стала ядом. Да и от голода много людей умирало.
Во время войны я забыла вкус привычной еды. Мечтала съесть хотя бы кусочек хлеба, чтобы по вкусу был такой же, как до войны. Если и случалось добыть муки, то мама добавляла в неё опилки, чтобы её становилось больше, и из этой смеси пыталась что-то испечь.
Варили похлёбку из травы и картофеля. Картошки в ней было немного. И чтобы похлёбка была более сытной, иногда сдабривали её обратом. В конце войны мама начала резать курей, и мы наконец-то попробовали куриного мяса. Телёнка же отдали в колхоз, потому что, если бы скрыли или не сдали, маму и наказать могли.
На работу ходили каждый день, ещё и соревновались между собой. И вместе с тем радовались успехам друг друга: у одной корова отелилась, другая прополола норму на поле. Зависти не было. О себе не думали, понимали, что на фронте страшнее, чем в тылу.
Лет в 12 мне доверили возить на корове пшеницу на ток. Запрячь животное в телегу было делом сложным: рогатая всячески сопротивлялась, могла и боднуть, и лягнуть. А сколько у меня было слёз, когда бурёнка выпрягалась из телеги! Запрячь снова помогали старшие по возрасту ребята.
Учиться было некогда. Никто и не заставлял нас ходить в школу, дело было добровольное. Из-за работы на колхозных полях учебный год начинался в октябре. В нашей деревне была только начальная школа, а с пятого класса я ходила в школу в соседнюю деревню, преодолевая путь в шесть километров.
Особенно трудно было в холодное время. Обуви хорошей ведь не было, и, чтобы как-то утеплиться, я ноги мешковиной оборачивала. Зайдёшь домой с улицы, снимешь ботинки да ноги к печке быстрее прислонишь, чтоб согреть. И в школе так же делала, благо в каждом классе печка была для отопления. Перед началом занятий все ноги грели. А на уроках сидели босыми, обувь сушилась на печке. В классах училось не более пяти человек.
Вместо ранцев у всех учеников мешки, перевязанные верёвкой. Учебники раздавали только в классе, поэтому домашние задания нам не давали. Учителя понимали, что некогда детям их выполнять: после школы сразу на работу в поле. Педагоги после уроков тоже ходили на колхозные работы за трудодни. Они нас очень жалели и часто подкармливали на уроке. Такие были замечательные люди, низкий поклон им за это.
Зимой с сёстрами и братом мы ходили за дровами. Сами рубили, складывали и домой на себе несли, чтобы было чем затопить печь. Маму жалели как могли. Одна она нас растила.
После войны на семью давали по полбулки хлеба в день. От небольшого кусочка хлеба радости было, будто мне вручили медаль.
Мамины братья (мои дяди) погибли на фронте. Много воинов из моей деревни не вернулось домой. Тех, кто вернулся, по пальцам можно пересчитать.
Жизнь после войны стала входить в привычную колею. Мама в 1949 году снова вышла замуж. Я начала устраивать свою судьбу. Долго привыкала к мирной жизни. Никому не желаю испытать то, что пережили мы, дети войны».
Из воспоминаний Надежды Васильевны Башкировой:
«На начало войны моя семья жила в Горагорске недалеко от Грозного. Горагорск — небольшой нефтяной посёлок. Мне было
14 лет. На фронт ушли отец, два старших брата, два двоюродных брата, два дяди и две двоюродных сестры.
Я, мама и два младших брата остались в посёлке. Недалеко от нас проходила линия фронта. Слышны были взрывы. Часто над посёлком пролетали немецкие самолёты: фашисты пытались разбомбить нефтеперерабатывающий завод. Во время бомбёжек мы прятались в подвалы домов или в бомбоубежище. Сначала было страшно, а потом привыкли.
В начале войны копали ночью окопы, а днём отсиживались дома.
Вскоре детей забрали на работу. Мальчишки до 12 лет пасли скот или трудились в колхозах на сборе винограда, кукурузы, подсолнечника, картофеля. Собранный урожай отправляли на фронт.
Дороги к нашему посёлку взрывали, чтобы они стали труднопроходимыми для техники врага. В горах устраивали обвалы с той же целью. Во время подготовки взрыва погиб мой младший брат: упал в котлован на оголённые провода, и его убило током.
С 16 лет подростков отправляли на работу в госпитали. Прежде в Грозном они проходили курсы по медицине.
В 16 лет мне пришла повестка из военкомата. Меня зачислили в вoeнизиpoвaнную пожарную охрану, дали статус бойца. С той поры я жила в пожарной части, домой отпускали на два часа. За пожарной частью были закреплены десять гектаров земли, на ней выращивали овощи для нужд пожарной части. Были также три лошади, корова и 40 свиней. Часть мяса сдавали для фронта, другая оставалась в части.
Все пожарные были определены в караулы. Один дежурил и выезжал на пожары, второй занимался хозяйством, третий помогал в госпитале. За работу на пожарной станции я получала зарплату в три рубля. Их отдавала маме. На эти деньги мама покупала моему брату-школьнику одежду и обувь, учебные принадлежности.
Спали по три-четыре часа, остальное время работали. Линия фронта проходила в 20-25 км от посёлка. Бои шли сутки напролёт, чтобы не пустить немцев к нефти. Жили в страхе, боялись плена. Ночью ходили в дозоры.
Летом часто были пожары из-за жары. То поля горели, то виноградники, то леса. Выезжали пожарные караулы на тушение. Помню, в 1944 году был пожар на нефтеперерабатывающем заводе. Это немцы взорвали резервуары с нефтью. Тушили больше месяца. Я тогда ожог ноги получила: во время тушения не заметила, как сапог загорелся.
Особо не голодали. Хорошо выручала кукуруза. Из неё делали крупу, варили суп и кашу, мололи муку. Иногда употребляли в пищу коноплю, но после неё очень спать хотелось. Верёвки из стеблей конопли делали. Огороды сажали. Выращенные овощи оставались у людей, их не сдавали для фронта. Мама моя ездила в Грозный на рынок и продавала излишки овощей. На вырученные деньги покупала одежду для себя и детей.
Праздники не отмечали. Только на день рождения давали лишний стакан молока. Такой вот подарок.
Помню, как в наш посёлок прислали пленных немцев для восстановления дорог. Четыре пленника сбежали, убив двух конвоиров и забрав у них оружие. Искали их очень долго. Прочёсывали лес, горы, заброшенные дома, а они прятались на кирпичном заводе, в печах для обжига кирпича. Нашла их собака. Долго отстреливались, но сдались.
С фронта приходили письма от отца. Мы жили мечтой о возвращении близких людей с войны и о долгожданном мире.
В начале 1945 года я стала связистом. Первой узнала о победе над Германией. Выбежала на улицу и кричу: «Победа! Война закончилась!»
С победой к людям вернулась радость. После окончания войны отец возвратился домой. Вернулся и один брат, а другого отправили служить на Халхин-Гол. Оба брата имели ранения. Война сильно подорвала их здоровье. Не случайно один из них прожил после войны всего пять лет и умер. Дяди, двоюродные братья и сёстры погибли на фронте.
Радость и боль шли рядом. Так было у всех жителей нашего посёлка».
Фото из семейных архивов героев материала
