Не подумайте, что в своём рассказе я хочу о чем-то поплакаться, пожаловаться или ещё хуже чем- то похвастаться! Нет, я хочу, чтобы молодое поколение хоть на секунду задумалось и, может быть, поняли, как сложно сегодня становится личностью, становиться человеком, при этом не имея никакого локомотива, который тянул бы тебя, а старшее поколение узнали, на что пошла моя мама ради моего будущего. Я ни в коем случае не хочу сказать, что родительская опека или помощь- это плохо или когда у тебя «волосатая рука»-нет, но всё должно быть в меру. Я хочу сказать, что человеку, чтобы чего-то добиться в этой жизни, нужно научиться самому принимать решения, научится отвечать за свои принятые решения и чтобы потом некого было винить, если это решение было неправильным или ошибочным. Некоторые моменты, о которых я буду рассказывать ниже никому неизвестны, даже моей сестре и супруге, так как воспоминания о моем прошлом накатывает некую грусть. Поэтому лишний раз стараюсь не вспоминать и не рассказывать. Раньше мне никогда не приходилось рассказывать так подробно о себе, кроме как автобиографии в личном деле, так что заранее прошу прощения, если что-то не так.
Родился и вырос я в Крыму, город Феодосия, в семье военнослужащего. Мой отец погиб в 1990 году, когда мне ещё не исполнилось и двух лет в воинском звании капитана. Мой дед был летчиком-испытателем 1 класса, воинское звание полковник. Всю свою жизнь я рос на рассказах матери про отца и деда и, конечно, хотел быть похожим на них. Мама воспитывали меня и сестру одна. Учился я в обыкновенной посёлковой школе, хорошистом или отличником никогда не был. Свободное время в основном проводил на улице или на море. Любил заниматься футболом, увлекался рыбалкой. Особого достатка в семье никогда не было, поэтому деньги приходилось зарабатывать. Мысли о том, чтобы попросить денег у родителей, ни у меня, ни у моих друзей никогда не было, потому что мы знали, что их банально просто нет. Чтобы что- то купить мы ходили на рыбалку, а потом улов продавали. Ходили в ночь ловили раков, утром возвращались домой, варили их и потом на набережной продавали владельцам кафе. Мы собирали бутылки и сдавали их в пункт приема стеклотары. Собирали металлолом, обжигали и сдавали. Мыли машины за деньги. В общем, использовали любую возможность заработать деньги. Дома сидели редко. Наверно, тогда я и понял истинную цену деньгам. В школе я доучился до 8 класса, оставался месяц до окончания, как однажды утром (это была середина апреля) к нам приехал мой дед и говорит: «Ну всё, Татьяна, Юре надо поступать в суворовское училище». И вместо того, чтобы пойди в школу, я поехал проходить медкомиссию. Так как дед обладал большим авторитетом, то проблем с очередями не было. Комиссию прошёл быстро, дед забрал документы и повёз их в училище, а мне необходимо было прибыть туда к 20 мая. Был 2002 год. Мы с мамой приехали на вокзал, из документов у меня было только свидетельство о рождении, так как мне было 14 лет, паспорт мне был не положен. С этого момента всё и началось. Денег у мамы хватило только на один билет – мне. Мы стояли на перроне с ней, я смотрел на неё снизу вверх и спросил: «Мам, ты меня бросаешь?» Она говорит: «Нет, сынок, ты что, я тебя ни за что в жизни не брошу, просто ТАК НАДО». Я спрашиваю: «А когда ты ко мне приедешь?» Говорит: «Как только деньги появятся, я сразу к тебе приеду». Она дала проводнице взятку, чтобы та провела меня через границу без родителей, и я залез в вагон. Я не знаю, что она тогда чувствовала и какие были её переживания в этот момент, но… знаю, что ей было нелегко и очень страшно, наверно, страшнее чем мне. Я не понимал, куда я еду, на сколько я еду и что мне вообще делать, очень хотелось вернуть всё вспять, так как было раньше, но вернуть уже ничего нельзя было. Время летит неумолимо вперёд и это, наверное, самое дорогое, что у нас есть, главное, научиться правильно им распоряжаться. У меня было украинское гражданство, и не было ни украинского, ни российского паспорта , это создавало мне проблему на протяжении всей учёбы, но об чуть позже. Как я проехал границу, я не помню, наверное, спал. Приехал в Москву, там меня встретил дед. Из денег у меня было 40 гривен, на вокзале я их обменял на 240 рублей. Доехали до училища, и там дед меня оставил. Жили мы в казарме. Так как отец у меня погиб, поступал я на льготных основаниях. Мне надо было сдать физическую подготовку, математику, русский язык и профотбор. Экзамены сдал на тройки, профотбор прошёл, после чего в списках я увидел, что поступил. Радости не было предела. Мобильного телефона тогда у меня и в помине не было, да и вообще они мало у кого были, только у москвичей. На КПП стоял таксофон, но позвонить не мог, так как надо было покупать карточку, а все деньги я потратил в первую неделю. После окончания всех экзаменов нас повели в баню, помыли, выдали форму, показали, как её носить, и с этого момента мне начало это нравиться. Впервые я попал в большой мужской коллектив. Нас было 2 роты по 120 человек, в каждой роте 4 взвода по 30 человек. Меня распределили в 3 взвод 6 роты. Народ был разный, безусловно, основную массу составляли москвичи, но были пацаны и из провинции. Все были из разных семей, разного социального происхождения, разного материального положения и воспитания, разные по характеру, темпераменту. Мы все были разные, но все хотели стать суворовцами. После так называемого посвящения в суворовцы, который проходил в Храме Христа Спасителя, нам выдали удостоверения суворовца. Это была моя вторая радость, у меня появился официальный документ. Мы стояли напротив храма в строю, выходили перед строем, читали клятву, ко многим приехали родители, фотографировали, я тоже искал маму, свою маму среди толпы…. Но мамы не было. Я очень хотел, чтобы она увидела меня, порадовалась за меня, гордилась мной, но она не смогла приехать.
И вот 1 сентября начались занятия. Предметы были такие же как и в школе, плюс были предметы по военной подготовке, общевоинским уставам, основам этикета, танцам, пению и другие. Сам процесс обучения был направлен на получение среднего полного образования. Учебный год состоял из четырёх четвёртей, между ними отпуска и большой летний отпуск. Жили мы на казарменном положении, и это накладывало определённые трудности на сам процесс обучения. Распорядок был такой: в 7.00 подъем, зарядка в течении 40 минут, потом умывание, заправка кроватей, наведения порядка в расположении, в 8.00 утренний осмотр, завтрак и затем с 9.00 убытие на занятия. В 14.00 после обеда самостоятельная подготовка, где мы делали уроки и готовились к занятиям на следующий день. Параллельно с этим мы ходили в наряды по роте, по столовой, по учебному корпусу, по КПП, убирали закрепленную за подразделением территорию. И это, безусловно, накладывало свой отпечаток на нашей успеваемости. Когда ты учишься в школе, приходишь домой, с тобой садятся родители, что -то подсказывают, что- то объясняют, наводят на правильный путь-нам не у кого было спрашивать, и если ты на занятии что -то не понял, то приходилось самому во всем разбираться. А если ты ещё и пропустил занятия из-за наряда, то этот материал было ещё сложнее догнать.
В первый месяц многие по собственному желанию отчислились, потому что было тяжело войти в эту струю. Глядя на этих пацанов, и мне тоже хотелось бросить всё это дело и уехать обратно домой, к маме, к друзьям, в свой двор, вкусно есть, сладко спать и ни о чем не переживать, но мамины слова «сынок, так надо» настолько вошли в мое сознание, что я не мог бросить начатое и уехать домой. Эти её слова будут неоднократно камнем преткновения, пока я учился в суворовском училище, а потом и в военном институте. Мимолётом подошла к концу первая четверть, и нас отпустили в отпуск на две недели. Только те, кому некуда было ехать, остались в училище. Дед меня забрал и привёз к своей сестре в Ногинск, где я и провел свой первый отпуск. Там же я и написал своё первое письмо маме. Я до сих пор хорошо помню, о чем я писал, но рассказывать не буду-это очень личное. Отпуск пролетел очень быстро, и я приехал обратно в училище. Некоторые пацаны не приехали, остались дома, домашний соблазн их сгубил. Так же быстро пролетела и вторая четверть. Учёба мне давалась очень тяжело. Особенно такие предметы, как алгебра, геометрия, физика, история. Я еле- еле из двоек вылезал. Ведь если к концу четверти было 2 и более неудовлетворительные оценки, тебя отчисляли. Только вроде алгебру исправишь, по геометрии «неуд» получу. По геометрии закрою двойку, по истории два получу. И я постоянно был в этом треугольнике двоек. Я не успевал. Поэтому в выходные я в увольнение не ходил, а оставался и занимался своими двойками. Да и ходить мне особо некуда было. Но и преподавателям надо, конечно, отдать должное. Они вроде двойку ставят на уроке, а на факультативе тебе объясняют. И потом на уроке специально тебя поднимают, чтоб ты им тоже самое повторил, и исправляют двойку. Давали какую-то веточку утопающему, и я постоянно по этим веточкам выбирался. Бывало, что преподаватели даже приходили к нам на самоподготовку, спрашивали, что кому неясно и дополнительно объясняли, но это было нечасто. Материальная база в училище была по сравнению со школой, где я учился шикарная: и проекторы были, и телевизоры, и это мне нравилось. Я очень любил предмет химию. Проблем с оценками по химии у меня никогда не было, и я записался на факультатив. Зимой на физической подготовке мы катались на лыжах. Ну как, катались те, кто мог приобрести себе фирменные пластиковые беговые, а так как денег у меня не было, то дали мне советские деревянные. Мучился я мучился с этими лыжами, в итоге сломах одну лыжню и командир мне тогда сказал: «Значит будешь бегать без лыж, Емельянов». Я сказал: «Есть». И просто бегал. Мне так даже было проще.
В феврале началась подготовка к параду на 9 мая. В параде участвовали 2 роты третьего курса и одна рота второго. Мы не привлекались, но желание туда попасть было безмерно.
Шёл уже апрель. И вот в один из дней сижу я на своём любимом факультативе по химии, в класс заходит дневальный и говорит преподавателю: «Там Емельянова на КПП вызывают». А во взводе нас было два Емельянов, я и Димон. Мы с ним переглянулись, я говорю: «Ну иди, что сидишь. Это точно не ко мне». Он встаёт уходит, минут через двадцать приходит, говорит: «Это не ко мне, там моих нет». Преподаватель поднимает меня: « Ну иди ты сходи». Я подхожу к КПП и вижу за забором силуэт своей мамы. Она была в белой куртке и улыбалась. Мы долго обнимались, о чем -то говорили, о чем я уже не помню. Радости не было предела. Сердце от стука вылетало из груди. Она привезла мне пакет сладостей различных. В этот день меня отпустили в увольнение на сутки. Пакет с конфетами отдал пацанам, а мы поехали с мамой домой. Она снимала квартиру в Москве, устроилась на работу. Сутки пролетели как секунда, и мне надо было возвращаться в училище. Очень не хотелось, но мысль о том, что моя мама теперь рядом, что мне есть теперь куда ходить в увольнение, что теперь она будет ко мне приезжать на КПП, как и к другим ребятам приезжают родители, сводила на ноль нежелание ехать в училище. Я ехал в метро и улыбался, мама была рядом. Да, мама ко мне смогла приехать только через год. В это сложно поверить, но это так. И сложно представить, что она за этот год пережила, сколько нервов потратила, сколько мыслей в голове прокрутила. С ума можно сойти. За год мы всего несколько раз созванивались, но разговаривали недолго, потому что минуты на карточке от таксофона заканчивались очень быстро.
Подходил к концу учебный год. Мысль о том, что можно спокойно отчислится и уехать домой, так до сих пор меня не покидала. А после приезда мамы эта мысль развеялась, и больше я об этом не думал. За этот год у нас сложился коллектив в роте, мы ближе узнали друг друга, притерлись друг к другу, нашли общие интересы и увлечения. Приезжая с отпусков и увольнений, мы рассказывали друг другу, как провели их. У меня появилось несколько новых друзей, одного из них звали Артём Сук. Он мой земляк. Сам он был из Севастополя, посёлок Кача. Ещё одного друга зовут Андрей Кузьменков, он был москвичом. С ним вместе мы окончил суворовское, потом вместе поступили в Московское высшее военное командное училище, и там вместе отучились, и до сих пор с ним дружу и поддерживаю связь. Кстати, к концу года я узнал, что со мной на одном курсе учится сын Сосо Павлиашвили — Ливан. Вообще хочу отдельно отметить, что дружба, приобретенная в училище, дорогого стоит, но и ко многому обязывает. Поэтому она, наверное, так ценится и такая крепкая. И вот об одном таком друге я хочу Вам рассказать. Не о моем друге, а о друге моего отца. О друге, с которым он также, как и я познакомился во время учёбы в институте, с которым он потом вместе служил, который не предал моего отца даже после его гибели и который сыграл, как я считаю, ключевую роль в моей жизни. И если бы не он, то наверное, ничего бы у меня не получилось.
В очередной раз меня вызывают на КПП, я выхожу, думая что приехала мама, но там никого нет. Стоит белый джип, из него выходит мужик, подходит ко мне и говорит: «Ты Юра Емельянов?» Говорю: «Да». Он представился. Зовут его Сергей Александрович Шубин. Это друг моего отца. Мы прошли к нему в машину, он мне рассказал, где и как они познакомились и некоторые моменты их дружбы и спросил про маму. Я ему рассказал всё в общих чертах. Спросил, что мне надо, чем помочь. Я не растерялся, говорю, что надо тетрадки, ручки и различную канцелярию. Мы проехали в магазин, он все купил, что я ему сказал, довёз меня обратно до училища, оставил визитку, и на этом наша встреча закончилась. Я тут же звоню маме, рассказал ей всю ситуацию. Она сказала, что это очень хороший друг твоего папы, я дал ей его номер телефона, и на этом всё. Позже мама с ним созвонились, они встретились, и она рассказала уже подробнее основную проблему, которую мы не могли решить. Проблема заключалась в том, что у меня не было российского гражданства, и попытки его оформить не увенчались успехом. Он пообещал проконсультироваться с юристом и разобраться с этим вопросом. Ну а я дальше продолжал учиться, год подходил к концу, но проблемы с двойками я победить так и не мог. С горем пополам я закончил первый курс и дальше у нас был месяц интенсивной военной подготовки. Целый июнь мы каждый день занимались, выполняли нормативы по различным предметам, собирали, разбирали оружие, изучали основные образцы вооружения и военной техники. Меня это не пугало, не тяготило, а наоборот, радовало, это было намного интересней, чем исправлять двойки по алгебре и геометрии. Через месяц прошли контрольные занятия по предметам военной подготовки, и по всем контрольным у меня были хорошие и отличные оценки. Именно в этот момент я понял, что это моё.
Окончив 1 курс, нас отправили в отпуск на 2 месяца. И наконец-то я поехал домой на море. Все были рады моему приезду, спрашивали как, что. Говорил, что все нормально, бояться нечего. По окончании отпуска приехал обратно в училище. Проходя мимо плаца, видел, как очередные абитуриенты сдают экзамены, стараются, переживают, вспоминал себя год назад и проходил мимо с гордо поднятой головой.
В плане учёбы на втором курсе особо ничего не поменялось, я все также перескакивал с двойки на тройку по тем же предметам, и мне это надоело. Я не мог понять, что я не понимаю, как у других пацанов получается, а у меня нет. Сильно по этому поводу психовал. И потом понял, что я то изучал историю Украины, по украинским учебникам, а тут то совсем не то. А с учётом сегодняшних реалий, то мне сейчас ещё больше стала понятна причина. А физику я в принципе не любил. И вот к концу очередной четверти у меня по истории стояло три двойки и по физике две двойки незакрытых. Если я их не закрою, мне грозит отчисление, а отучившись полсрока, не очень хотелось. Оставалось два занятия по истории, преподаватель знала, что у меня стоят двойки, и чтобы я их исправил, задавала мне вопросы, и худо-бедно на тройку я наговорил. На втором занятии я сам потянул руку, пару раз ответил метко, и опять мне поставили тройку. Кстати, у моего друга Артёма Сук такая же картина была по истории. Но уроков больше не было в расписании, и я после уроков пришёл к учительнице и говорю: «Елена Васильевна, у вас такие полы паршивые, давайте я вам их лаком покрою». Та заулыбалась, но согласилась. Пошёл к старшине, взял 3 банки лака, и мы с Артёмом «полачили» пол в классе. В итоге нам нарисовали тройки с ним, и мы были рады. С преподавателем по физике была похожая ситуация, только не полы лаком покрывал, а рамы на окнах красил. Как говорится, не можешь работать головой-работай руками. Знаю, может это не совсем правильно было с моей стороны, и тем более не педагогической со стороны преподавателей, но получилось так, как получилось. Не судите строго. Свою проблему я решил сам, и это воодушевляло меня. Я понимал, что становлюсь самостоятельным и что смогу со всем справиться.
После отпуска я немного поменял свой подход к обучению. Сейчас расскажу. Я конспектировал не всю воду, которую лил преподаватель, а основные моменты, я чаще стал задавать вопросы на уроках, оставался после уроков и на переменах и заваливал преподавателя кучей вопросов, чтобы он мне объяснил. Вовремя поднимал руку на уроках, вовремя отвечал и преподаватели видели мою активность, старание. И так я вылез из двоек, и у меня всегда стабильно было три, иногда даже хорошо. Меня чаще стали отпускать в увольнения на выходные, я чаще был дома с мамой. Всё вставало на свои места. Я в очередной раз сам решил свои проблемы. Такого курса я и придерживался. Но одна проблема всё равно была, и она была не решаема-это проблема с гражданством. Вопрос о моем отчислении мог встать в любой момент, но моя задача была учиться, и я учился.
В феврале второго курса началась подготовка к параду на 9 мая. Я безумно хотел пройти строем по Красной площади, но из двух рот на курсе на парад должна была пойти только одна, решение принимал начальник училища по результатам контрольного прохождения. На протяжении трех месяцев мы ежедневно готовились к параду. Сначала занятия до обеда, а после обеда и до ужина парадная подготовка. Времени на подготовку к занятиям было только ночью после отбоя. Где-то в середине апреля, после зачетного контрольного упражнения, наша рота прошла лучше, и мы стали третьей коробкой в составе парадного расчёта училища. Перед парадом нам выдали новую парадную форму, мы её подготовили, и потом командиры взводов на строевых смотрах проверяли её оборудование. Всё мерили по линейке: погоны, шевроны, нашивки, аксельбанты, расположение знаков различия, вплоть даже до интервалов между стежками. Если что- то было не так, срывали на месте, потом перешивали заново. В день было по два-три смотра, и примерно ко второму мая форма была идеальна. И вот 9 мая 2004 года я впервые стал участником парада на Красной площади, посвящённому 59 годовщине Победы в Великой Отечественной войне. Всего я пять раз участвовал в парадах на Красной площади, но больше всего запомнился самый первый. После парада нас отпустили в увольнение, я шёл домой и гордился собой, но ещё больше мной гордилась мама. Это было моё очередное достижение.
Подходил к концу 2 курс, экзамены я сдал стабильно, и в конце года мы на месяц выехали на полигон в г. Ногинск. Там у нас был полевой выход, жили в деревянных каркасных домиках на 25 человек. Проходили занятия по огневой подготовке, тактической, инженерной и другие. По окончании полевого выхода мы ушли в летний отпуск.
Третий курс пролетел ещё быстрее, чем второй. С учёбой у меня проблем уже не было. С пацанами в роте мы сдружились ещё сильнее. Иногда ходили друг к другу в увольнение. На третьем курсе в увольнение я ходил почти каждые выходные, двоек у меня практически не было, а если и появлялась где-то, то я её сразу и закрывал. За все три года в самоволку я сходил один раз, как раз на третьем курсе, но особо мне это не понравилось, так как переживание того, что если обнаружат твоё отсутствие, то грозило отчисление. А из-за такого пустяка терять всё не было смысла, мне было проще отпроситься официально в увольнение. После нового года у нас опять началась парадная подготовка. Мы готовились к параду, а параллельно и готовились к выпуску. Всё шло, если можно так сказать, чётко, как по маслу, но у меня до сих пор был не решён вопрос с гражданством, и это самый важный вопрос. Что делать, как быть, дадут мне аттестат или не дадут или отчислят меня, ни я, ни мама не знали. Конкретной ясности в этом вопросе не было. И вот приехал тот самый друг отца, про которого я рассказывал выше- Сергей Александрович Шубин и предложил единственно правильное, верное, юридически чистое решение. Мы встретились все втроём — я, он и мама, и он предложил маме написать бумагу, что она от меня отказывается, а он берёт надо мной опекунство, так как я несовершеннолетний, и тут же мне оформляет российское гражданство и остальные документы. Мама сказала, что никто и никогда меня с ней не разлучит, а эта бумага-просто бумага, чтоб наконец закрыть этот вопрос с гражданством и тем более через пару месяцев мне исполнялось 18 лет. Если я не соглашусь, тогда мы и эту возможность потеряем. Сказала, что она готова подписать необходимые бумаги, только если на это соглашусь я. Всё зависело от меня. Я понимал, что из-за этой подписи между мной и мамой ничего не изменится, что мне действительно нужно это гражданство, но какая-то боязнь всё равно была, остаться без матери при живой матери. Я уверен, что мама боялась того, как я на это отреагирую, потому что я уже был не 14-летний мальчик, а взрослый рассудительный человек. Я согласился. Мы подписали документы, мне дали бумагу, что мои документы находятся на оформлении, и в апреле 2006 года я получил долгожданный паспорт. В это время я поступил и учился уже на 1 курсе Московского высшего военного командного училища. Но расскажу всё по порядку.
9 мая 2005 года я второй раз участвовал в параде. Это был юбилейный парад, посвящённый 60 годовщине Победы. Через 2 недели нас ждал последний звонок и так называемый «листопад». Листопад — это традиция такая у нас в училище была. После последнего звонка мы рвали все свои конспекты за три года, складывали их в мешки, затем с третьего этажа, на котором мы жили, раскидывали тетрадные листы от конспектов. В это время под балконами собирался 1 и 2 курсы, играла музыка. У меня даже где-то видеозапись осталась. Было круто.
Потом у нас было распределение в вузы. Перед выпуском в училище приходили вакансии на поступление из высших военно-учебных заведений. Распределение, кто в какое училище будет поступать, было на основании рейтинга, который вёлся в роте лично командиром роты. Рейтинг составлялся на основании успеваемости суворовца, с учётом его дисциплины. К выпуску в роте нас осталось 96 суворовцев. В рейтинге я занимал 42 место. Командир роты вызывал каждого в кабинет по одному, беседовал с ним, и тот выбирал, в какой военный вуз будет поступать. Те, кто заходили первыми, выбирали, конечно, престижные ВУЗы, это такие, как Ярославский финансовый институт, Московский военный университет, где много различных факультетов, Вольское тыловое училище, Академия Можайского, медицинская академия в Питере, летные училища и другие. От престижных ВУЗов приходило по 2-3 места и к тридцатому, кто заходил на распределение, престижные места закончились. Перед выпуском многие ломали голову, в какое училище поступить, по три раза в день меняли свое мнение, суетились что-то переживали. Я вообще был спокоен, мне не важно было, куда поступать, потому что я об этих вузах вообще почти ничего не знал, и желания какого-то определённого тоже у меня не было. Предпочтение отдавал летному, но когда подошла моя очередь, места все уже разобрали. И вот захожу я к ротному, он спрашивает меня, куда я хочу поступать. Я говорю: «Мне не важно, куда считаете нужным меня отправить, туда и поступлю». Он посмотрел на меня, выждал паузу и говорит: «Значит, пойдёшь в командное, в Московское ВОКУ (Московское Высшее Общевойсковое Командное Училище)». Я ответил «есть» и вышел. Как оказалось потом, мой командир роты закончил именно это училище.
И потом был выпуск. На выпуск ко мне пришла мама, сестра и Сергей Александрович Шубин. Мы выстроились на плацу в двухшереножный строй, на плац вынесли знамя училища, начальник училища сказал торжественную речь. Затем мы по одному подходили к столу, получали аттестат, знак об окончании училища (мы его называли «Краб») и предписание. Мы стояли также, как и три года назад перед Храмом Христа Спасителя, когда нас посвящали в суворовцы, только теперь в толпе напротив стояла моя мама, моя сестра и Сергей Александрович — три самых важных человека для меня на тот момент. Когда все получили значки и документы, мы обратно встали в строй, по команде приклонили колено для прощания со знаменем, а под колено каждый положил монетку, и когда мы одновременно встали, был лёгкий звон. Получилось очень красиво. Родители выпускников, стоящие напротив, были в восторге. Потом мы строем под оркестр проходили торжественный маршем мимо родителей, и трибуны подкидывали в небо горсти монет. Родители нам аплодировали. После прохождения Сосо Павлиашвили, сын которого тоже выпускался, дал небольшой концерт прям с кузова растентованного Камаза. На этом официальная часть закончилась, и мы всем взодом с родителями поехали в заранее заказанное кафе, чтобы отметить этот торжественный для нас всех день.
Мама плакала от счастья, она гордилась мной и все время улыбалась. Я был горд собой, я вырос в своих глазах, я себя не чувствовал уже напуганным мальчиком. Те ощущения передать словами, конечно, очень сложно.
В тот день я первый раз за три года оглянулся назад и перемотал эти три года. До этого у меня была одна установка-поступить и закончить, и я это сделал. До этого я не оглядывался назад, я просто шёл вперёд, потому что как только ты хоть на секунду оглянешься назад, сразу возникают мысли, а как долго ещё, а как тяжело, а может я неправильный выбор сделал и начинаешь в себе сомневаться. Поэтому если вы переступили порог, сделали первый шаг, то идите вперёд, как ледокол, и не оглядывайтесь, не взирая ни на какие проблемы, просто делайте то, что надо сделать. И не бойтесь принимать решения. Вот так прошли мои первые три года, а впереди поступление в ВУЗ и 4 года кропотливой работы, работы над собой. Но этого я уже не боялся, я твёрдо стоял на ногах.
