Первые годы жизни нашего города многие специалисты, по сути, трудились по принципу «и жрец, и жнец…». Ну не хватало людей! Это со временем Нефтеюганск стал громкой комсомольской стройкой, куда поехать — почётно и гордо. А поначалу каждый человек был на вес золота. И после основной работы становился личностью широкого профиля.
«Геологи экспедиции, кроме ускоренных поисков нефти, подготовки запасов, осуществления работ по пробной эксплуатации, начала промышленной разработки, вносили весомый вклад также в строительство посёлка и города Нефтеюганска», — вспоминал начальник Усть-Балыкской нефтеразведочной экспедиции Иван Шаповалов.
Если вслед за супругом «на севера» приезжала жена, то зачастую ей приходилось на ходу расставаться со специальностью, востребованной на Большой земле, и работать где было нужнее всего именно здесь. Так и открывали в себе таланты пекарей, маляров, воспитателей. Причём в условиях полной неустроенности и отсутствия опытных наставников и специального оборудования.
«В 1964 году начала работать в хлебопекарне. В то время она находилась на берегу. Хлеб выпекали в русской печи, которую топили дровами, тесто месили руками. Хлеб был вкусный, но на всех не хватало», — рассказывает в книге «Нефтеюганск рождён не по Указу» старожил Маклюма Исламова.
Женщины-мамы, кстати, в условиях нехватки людей в то время не располагали нынешним роскошным оплачиваемым декретом в три года. Родила, немного окрепла — и снова на работу. В октябре того же 1964-го в тогда ещё посёлке открылись первые ясли-сад. Ранним утром мамочки спешили на улицу Гагарина, где в доме с печным отоплением воспитывались дети от девяти месяцев до двух лет. К слову, позже в городе появились группы с круглосуточным пребыванием, где жили дети, чьи мамы работали даже в ночную смену.
Условия труда тоже были отнюдь не нынешние «от звонка до звонка». При необходимости работали допоздна, пока не выбивались из сил: стране нужна была нефть! На такую мелочь, как мошки и комары, старались не обращать внимания, а вот с морозами дело было нешуточное.
«Я много видел буровиков. Работал с 1959 года в Туркмении, в Ростовской области. Но таких, как усть-балыкские, не встречал. Посмотришь на буровика, как он работает в сорокаградусный мороз, — вертится возле ротора такая «живая сосулька». А летом — весь облеплен комарами да мошками, но не отмахивается, будто и не замечает их. Никогда не слышал, чтобы они жаловались на трудности», — рассказывает старожил Владимир Лемещенко.
«На буровой тяжело работать, но… пообедал, отстоял вахту и отдыхай в тёплом вагончике. А наш удел — бездорожье, опасные зимники, непредвиденный ремонт на морозе или в слякоть, надежда только на себя», — вспоминает водитель Леонид Ведерников.
При этом никто не ныл и не жаловался. Людей спасали чувство юмора, вера в то, что они строят новую, счастливую жизнь для всей страны, и, конечно, взаимовыручка, поддержка коллег. Тогда коллектив был не просто общим местом работы. Особенно это проявлялось на первомайских демонстрациях. Показать достойно свой коллектив являлось делом чести. Потому что «не подвести коллектив» — важнее всего. Так и сдавали нормы пятилетки, выполняли и перевыполняли планы, поставленные КПСС.
Если человек на работе халтурил, отлынивал или играл в карты, его вызывали на собрание, где публично обсуждали и осуждали такое некоммунистическое поведение. К тому же считалось нормальным, что жена приходила жаловаться на пьющего мужа не близким родственникам, а начальнику по месту работы. Разговор заканчивался привычно: «Вы уж как-нибудь на него подействуйте!» «Сделаем!» — обещало всесильное руководство.
Кстати, о начальниках. Хорошее место работы зачастую характеризовалось не достойной зарплатой, а сильным и заботливым руководителем. Который и жильё «выбьет», и продукты достанет, и билеты на концерт добудет. Но главное — в нужный момент покажет себя человеком слова и дела.
«Вспоминаю такую историю. Подошла осенью баржа с цементом. Грузчики её частично разгрузили, а потом сообразили: непогода, конец навигации, начальство никуда не денется… Короче, объявили забастовку: сели все и сказали, что работать не будут… Мы им стали доказывать, что заработать можно, только разгружая баржи, а они в ответ: «Вот вы, начальнички, и покажите, как это возможно».
Мы с Павлом пошли в трюм, начали таскать мешки. За два часа каждый из нас вытащил где-то по шесть-семь тонн цемента. Грузчики поняли — наша взяла. И тогда бригада молча поднялась и принялась работать. А через день мы встретились с Павлом, и он говорит: «Смотри!» — и задрал рубашку, я ахнул: у него по всей спине слезла кожа», — рассказывает главный энергетик Усть-Балыкской конторы бурения № 1 Виктор Попов.
Тяжёлые условия, сложный климат. Но и зарплата была достойной. Ходило устойчивое выражение: поехать за длинным рублём. Правда, тратить деньги в городе было особо негде. Автомобили или мебель — в дефиците. Рестораны появились уже позже. Шиковали, как правило, в отпуске. Наших в санаториях и на море определяли по сгоревшим в первый же день спинам (соскучились по солнцу) и широкому размаху при заказах в кафе (могли себе позволить). На российских курортах до сих пор называют таких туристов северянами.
Шли годы, условия труда становились комфортнее, о дефиците техники и людей, о бездорожье начали забывать. Но к концу 1980-х грянула перестройка. Сложное время, когда вроде и по-старому уже не получалось, а по-новому — не понятно как.
Старожил Эрна Сихварт вспоминает, как, работая в службе быта, разрывалась между постановлениями партии и суровой городской реальностью. В один из ответственных моментов, когда скоро сдавать план, руководство уехало в отпуск, оставив на Эрну Андреевну два склада товаров, которым никак не могли найти применения. Вот её воспоминания:
«И вот я выполняла 115-е постановление министерское и переработала все неликвиды. Почти два склада у нас было забито тканями. Из бязи шила халаты. В больницу — постельное бельё. К нефтяникам пришла: давайте мы вам капоты пошьём зимние на машины, для морозов. Так и переработали дерматин и ватин. Освободила все два склада.
Приехала директор. А Облбытуправление вызывает всех директоров на ковёр. И она: «Я без Сихварт Эрны Андреевны не поеду. Она тут командовала, вот пусть и отвечает». Ладно. Пришлось ехать. И так ругал начальник тобольскую начальницу, берёзовской очень попало. Они на 50 % только выполнили план. Я рассказала, как переработала все неликвиды, и Андреев сказал: «Ну, молодец Сихварт Эрна Андреевна! Берите с неё пример!»
А в 1990-е настала новая эпоха в истории страны. Сейчас об этом говорят с улыбкой и рассказывают как анекдот. Но зарплату, к примеру, вдруг начали выдавать не деньгами, а продуктами.
«Работала я в то время в строительной организации, и у нас тогда выдавали в качестве зарплаты макаронные изделия и крупу: гречку, рис и прочее. И прямо на всю сумму зарплаты. Бухгалтерия была точно продуктовый склад. В ведомостях так и писали: «Выдано в качестве зарплаты столько-то». Однажды, помню, выдали мешок макарон и 15 килограммов риса! Приходилось потом меняться с кем-нибудь на другие продукты», — вспоминает жительница Нефтеюганска Светлана Николаева.
Время перемен принесло в жизнь города совсем другие трудовые понятия. При слове «энтузиазм» крутили у виска, а уважать стали не ударников производства, а «новых русских». Главной движущей силой оказались деньги… Но это совсем другая история. Всё-таки город создали и построили люди другой рабочей формации. И его 55-летие — повод сказать им: «Спасибо за Нефтеюганск!»
Фото: admugansk.ru
